в серьёзном ключе:
Это "про серп и молот" (нет):
А это станс на стародавнюю мою тему, представленную ещё много лет назад в стихе "Снег", практически парафраз:
Всё время себя корю, что получается так мрачно, но что я могу поделать? Я экспрессионист, а вся экспрессия замешана на чудовищности переживаний, хотя иногда это может выражаться ровно никак. Даже Забвение не способно спасти от катастрофичности пониманий, выражаемой столь прямолинейно, столь брутально... Или безразлично (как во второй волне экспрессионизма ("новая вещественность")). Отто Дикс передал ужас войны так, как это на самом деле было (он делал эскизы прямо в окопных условиях, а затем по ним уже рисовал картины, когда всё закончилось) - если кого-то от этого покоробило до припадка, это его проблема. Художника интересует только ракурс и техника исполнения. Колорит его личных переживаний прихотлив и необычаен, и чтобы этим проникнутся, нужна очень сложная и тонкая психоструктура, поэтому экспрессионизм, как и некоторые другие виды авангардного Искусства, конечно же вкорне элитарен. Потрясающим парадоксом, заключённым в самой сердцевине экспрессивности, является то, что выражение экспрессии не обусловлено, так сказать, соразмерностью ситуации, а только степенью интенсивности переживания: так рефлексия о том, что переживает безымянная зверушка в клетке (см. мою заметку "О чём думает зверушка в своём концлагере?..", 2022), приобретает степень крайней интенсивности, тогда как при заурядном восприятии любой максимум только вздохнёт. Это не будет пережито как нечто чудовищное. Немногие, должно быть, способны в принципе так глубоко проникать в суть переживания, но литературная и поэтическая, а также живописная и в том числе музыкальная школа экспрессионизма весьма и весьма весома и заметна очень. Как я уже говорил, первым экспрессионистским трудном, на мой взгляд, был последний трактат Ницше "Се Человек!" (там действительно нужен восклицательный знак, т.к. это возглас), написанный в 1888-м и изданный в 1908-м году, хотя сам термин "экспрессионизм" ввёл чешский искусствовед Антонин Матейчек (Antonín Matějček) только в 1910-м году, уже имея представления о самоем феномене, который он и выделил, вполне возможно, по мере нарастания популярности Достоевского и Ницше (первый в Германии был более знаменит). Подлинная Любовь и подлинная Ненависть - только это имеет значение для Искусства; - что это, если не новое рождение Классики (??!)... Это даже теологично ("ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих", Откр. 3:15).
И третий стих, который, как обычно, был у меня просто наброском - я его дописал, адаптировав для песни:
Собака воет за окном -
Похоже, полночь.
Я заливаю жуть вином,
Но только горечь
Вина дрянного
И горечь чёрная в душе...
Вьюга шумит и разносит вой,
Собачью злую тоску.
И колючие звёзды так безразлично
Мерцают над головой.
Не вином, а виною
Полнится сердце.
И не песня рвётся,
А вой.
Никогда не наступит рассвет,
Никогда мне не быть собой...
Песня представлена в нескольких вариантах, т.к. очень трудно избавиться от мерзкого коммерческого привкуса звучания (если вообще возможно). Злит ужасно, но я пока не знаю, как сделать полностью некоммерческое звучание. Пока звучит так, насколько удалось сделать:
Очень мне не хотелось, чтобы песня звучала так мрачно, поэтому отдельно я сделал пару-тройку более весёлых, если можно так назвать, композиций:
Так, может быть, не слишком мрачно всё это звучит хотя какое к лешему...
Это стихотворение также имеет посвящение, адресуясь ещё одному, наряду с упоминавшимися Кедриным (знатный род Руто-Рутенко-Рутницких) и Корвином-Пиотровским (Королевский дом Корвинов), забытому русскому поэту - Евгению Ивановичу Блажеевскому (5 окт. 1947 - 8 май. 1999). Между этими тремя поэтами почти нет ничего общего, кроме отдалённых польских предков - излишне говорить, что в смысле поэзии роль играет язык, на котором поэт творит. В каком-то смысле и Лермонтов - грузинский поэт, поскольку учил этот язык, а также дагестанские языки (не могу сказать, насколько успешно, т.к. он рано погиб и мало что успел реализовать из своих замыслов, но определённо творил он с размахом), а Пушкин так вообще был масончиком и писал дневники по-французски (отсюда резонный вопрос о том, какое отношение он имеет к русской культуре, если он думал по-французски). Все трое по разным причинам были забыты, и лишь сейчас, когда культурный уровень упал ниже всяких планок и русский язык превратился в какой-то "борщак" из подоночного жаргона и гнусных американских словечек (как будто москвичи поставили перед собой цель непременно заменить все русские слова на янковские, причём без малейшей надобности - просто заменяют "мир" на "пис", говорят не "речь", а "спич" и т.п.; сначала я пошутил, заметив, что они и мамаш своих станут "момами" называть, а сейчас так раздумываю, что станут ведь со дня на день, это просто закономерно) раньше подбешивало сильно, а сейчас просто наплевать; я не имею никакого отношения к культуре Москвы), вспоминают Кедрина, издали вот впервые в России Корвина-Пиотровского:
а Блажеевский, можно сказать, стал даже вроде как культовым автором из-за своего принципиального нежелания "подстраиваться" в угоду номенклатуре и не пытаясь прославиться. Родился он не в России, а в Кировабаде (ныне Гянджа), куда был направлен его отец как военный. Потомственный дворянин (герб Блажеевских (пол. Błażewski), родственный гербу Булгариных и очень древнему и старинному гербу Тшаска, восходящему к X-му веку к Болеславу I Великому (Болеславу Храброму), представленному многочисленными благородными фамилиями в Польше, Чехии и Российской Империи (Котовские, Поплавские, Тищенко, Буткевичи и мног. др.)), он довольно странно выглядел в чуждой местности, которую никогда не любил. Как шляхтич, он был высоким и крепким (шляхтичей мелких и дохлых не бывает в принципе - они были потомственными уланами (тяжёлая конница в броне и с двухметровыми пиками), Королевской гвардией), а в сложившейся обстановке интенсивно занялся спортом, чтобы защищать не только себя, но и других, кто был послабее. Однако он был, естественно, интеллектуал и, как всякий талантливый человек, был талантлив во всём, что творил, с ранних лет "заразившись" от своей бабушки страстью к живописи; бабушка его была из коренного старинного дворянства и когда-то в юности брала уроки у самого Репина; как говорят, рисовал Блажеевский великолепно. При этом занимался спортом и пристрастился к футболу, дойдя до высшей лиги местного клуба "Динамо". Однако карьера его быстро оборвалась, когда ему умышленно сломали ногу, после чего Блажеевский решил, что делать среди аборигенов ровно нечего и нужно уезжать в Россию.
Так приехал он в Россию, но вот печаль - он не вырос здесь и здесь также чувствовал себя чужим...
Поскольку спортивной карьере его пришёл конец, он занялся поэзией. Как и в живописи, великолепно преуспел. Однако Москва произвела на него отталкивающее впечатление, как и некогда на Чехова, который также питал некие иллюзии, а столкнулся "только с вонью". Скитания по вонючим московским коммуналкам, дрянная еда (Москва известна своей дрянной едой), неудачная женитьба (ну, это как обычно), тягостный и отвратительный развод, снова скитания, наконец, кое-как удалось купить какую-то занюханную каморку, да и то с помощью матери; женился снова, но на этот раз совершенно без эмоций. Портвейн, стихи, серый советский быт, нищета, коммунистская бредятина из всех щелей.
А человек был редкостный. В нём был что-то невероятно старомодное, что действовало неодолимо притягательно. Не то, чтобы он был напыщен или гонорист, нет, другое - И. Меламед (1961-2014) иронически называет эту позу, которую Блажеевский с раннего детства перенял у бабушки, "старорежимной": "никогда не подчеркиваемый, но всегда заметный аристократизм, редкое благородство какого-то «старорежимного» пошиба" (цит. по: https://imelamed.livejournal.com/13793.html).
Испытывая архаичное отвращение дворянина к торгашеству, Блажеевский никогда не стремился преуспеть в смысле распродажи своих дарований - прекрасные картины, которые он рисовал, он просто раздавал друзьям, а стихи его и вовсе не были б известны, если бы не личная приязнь И. Виноградова (1930-2015), редактора журнала "Континент", где были опубликованы циклы стихов Блажеевского.
Для меня лично стихи Блажеевского особенно ценны заметной страстью к несимметричному размеру:
Что касается тематики, то она постепенно менялась по мере приближения старости, а с ней и некоторого пессимизма, о котором говорит Чехов (мол, это неизбежно, мол, это закономерный итог...). Начав как типичный бунтарь, остро ненавидящий серость и убожество "совка", - это было поколение 70-х, когда уже и рок-музыка была, - Блажеевский постепенно отходил от социальных аспектов, становясь всё более серьёзным автором, доходя порой и до степени мрачности. Нужно иметь мужество не обманываться - в этом смысле старость можно понять как постепенную утрату иллюзий. Что есть у тебя талант, что нет его - никакой разницы. Чем кончили прославленные поэты - Пушкин, Лермонтов, Есенин, Маяковский, Бунин? Кто их читает вообще? Это превращено просто в фетиш, в пошлую рекламную вывеску, в жупел, затасканные имена, которыми брызжет изо рта чернь, ни строки не прочитавшая стихов сих, да и зачем ей это? Всякая поэзия - поэзия всякого поколения - ориентирована на текущий культурный уровень; культурный уровень Пушкина и Дельвига сейчас никто и не представит, - тогда в 14 лет поступали в Университеты, зная как минимум классические языки (в Европе таких языка было два - греческий и латынь, в России - три: греческий, латынь и церковнославянский), - а как восприняли бы двести лет назад рэп с шансоном, можно лишь гадать. Соответственно, бессмысленным спамом является ныне классическая поэзия как не отражающая уровень масс. Джигурда и Лепс - вот что нужно московским массам, их уровень затребований, бог весть, интеллектуальных запросов, но уж никак не лирика времён Баратынского и Жуковского, да они половину слов и не поймут (как Пушкин не понял бы, что значит "залутай крутые айтемы"). Всё забыто, всё было ни к чему...
Сам же человек, повторю, был необычайный. Никто и знать не знал, насколько сильно и глубоко он переживает своё бытие - тяжкое и непонятное низшим бытие брахмана, проходящее в беспрестанном личном общении с Абсолютом. "Сказать, что Блажеевский был добр и чуток по отношению к людям - все равно, что не сказать ничего" (И. Меламед, т.ж.). Только после смерти поэта выяснилось, что он "на ногах", как это называется. перенёс два инфаркта, прежде чем его израненное сердце прекратило биться и мятежная душа оставила сей мир тоски и разочарований за мишурой слабоумного суб-гедонического балагана посредственностей и дураков. Эти никогда ничего не поймут...
В этой версии композиция звучит почти спокойно и, наверное, максимально нейтрально, без ноток надрыва, хотя соль экспрессионизма именно в этом. Можно считать, что это метафора и, естественно, это Искусство. (Вопрос почему престарелые отказывают рок-музыке в произведениях Искусства - это уж совсем малозначимый аспект, но потешно, да, учитывая, что у них джаз это "вершина музыки", а Блок с Пастернаком - "гении русской поэзии"; я не знаю, как нужно удариться головой, чтобы бессмысленная чушь Пастернака и бездарное уродство Блока показались чем-то гениальным; для начала у них не было поэтического темперамента - того, что делает настоящим поэтом, поскольку поэзия вовсе не в словах).
Комментариев нет:
Отправить комментарий