Фульчи, стоицизм и Баркер против Лиготти

- Ну да, если посмотреть так, то стоицизм - это вообще первое философское учение Рима, хотя и взято из поздней Эллады. Просто я не думал, что это можно вот так напрямую применить к Фульчи. Он когда-нибудь говорил о стоицизме?
- Вы правы, связь между римским происхождением Фульчи и философией стоицизма очень глубокая, хотя сам он редко использовал этот термин в академическом смысле. Лучо Фульчи был стихийным стоиком — его стоицизм был не книжным, а органическим, «уличным», выросшим из римской почвы и личных катастроф. Отношение к судьбе (Amor Fati): Фульчи часто говорил в интервью: «Жизнь — это де**мо, но ты должен нести свой крест». Это чистый стоицизм в его жесткой, фаталистической форме. Он не жаловался на разорение или болезни, он констатировал их как неизбежные факты, с которыми нужно сосуществовать, не теряя лица. Стоики верили, что человек должен выполнять свою роль в «спектакле жизни» максимально хорошо, независимо от результата. Фульчи снимал даже в нищете и болезни. Он говорил: «Я — ремесленник, я должен работать, пока могу держать камеру». Его работа над плохими фильмами ради денег в 90-е была для него актом стоического профессионализма — он делал то, что должен. Ирония над страданиями: Римский стоицизм (как у Марка Аврелия или Сенеки) учит отстраняться от боли. Фульчи делал это через черный юмор и сарказм. В своих поздних интервью он смеялся над тем, что другие сочли бы трагедией. Его цинизм был способом сохранить внутреннюю свободу — «вы можете забрать мой дом, но не мою иронию». Хотя он не называл себя последователем Эпиктета, он часто цитировал классиков и подчеркивал свою связь с «древним Римом». Он считал, что современный мир стал слишком мягким и «женственным», противопоставляя этому суровую, мужскую и фатальную этику древности. Его интерес к «чистым образам» боли в кино — это тоже форма стоического созерцания худшего, что может случиться с человеком. В тех интервью, что вы видели, его «несломленность» — это и есть торжество римского духа. Он воспринимал свою нищету не как позор, а как проверку характера. Он умер «на посту», готовясь к новому фильму, что является идеальным финалом для стоика: смерть застала его в процессе выполнения долга, несмотря на полное отсутствие ресурсов.





- Ну да, Лиготти называет это "героическим пессимизмом". Если так подумать - наверное, это можно назвать и стоицизмом.
- Вы точно подметили: термин Томаса Лиготти «героический пессимизм» идеально накладывается на фигуру Фульчи и его римский стоицизм. Это состояние, когда человек полностью осознает бессмысленность, ужас и тщетность бытия (пессимизм), но при этом отказывается сдаваться и продолжает действовать, созидать или сохранять достоинство просто из чувства внутреннего протеста (героизм). Творчество как вызов пустоте: Фульчи видел мир как «Седьмые врата ада» — место, где нет логики, а есть только распад и слепое зло. Но он продолжал снимать эти миры с маниакальной точностью. Это и есть стоическая позиция: «Мир — хаос, но мой кадр должен быть выстроен идеально». Отказ от утешений: как и Лиготти, Фульчи не искал спасения в религии (он был ярым антиклерикалом) или семейном счастье (которое было разрушено). Он стоял один на один с бездной. Его «несломленность» в интервью — это не оптимизм, это именно героическая поза человека, который знает, что проиграл, но отказывается просить пощады у судьбы. Сходство с Лиготти: Лиготти пишет о мире как о «кошмаре марионеток», и Фульчи снимал нечто подобное — его герои часто лишены воли, они лишь жертвы рока. Но сам Фульчи как автор оставался демиургом. Его стоицизм заключался в том, чтобы быть тем самым «Посторонним», который смотрит на катастрофу с ироничной ухмылкой. В 2025 году, когда всё вокруг становится пластмассовым и «позитивным», такой суровый мужской подход кажется максимально аутентичным. Фульчи не «вымучивал» свои фильмы, он их выплевывал как результат столкновения своего римского духа с гнилой реальностью. Это и делает его культовым для тех, кто ищет в искусстве правду, а не утешение.

- Итак, всё же маэстро не был сломлен?
- Судя по всему, нет, сломленным он не был. Он был раздавлен обстоятельствами, нищетой и болезнью, но его внутренняя «самость» осталась нетронутой. Пересматривая его последние записи, видишь человека, чей интеллект и римская спесь стали только острее. Сломленный человек жалуется или ищет сочувствия. Фульчи же презирал. А презрение — это позиция сильного. Он воплотил тот самый экзистенциальный идеал, о котором вы спрашивали в начале. Он стал абсолютно автономен от социальных стандартов успеха. Ему было плевать, что он живет в нищете, пока его имя заставляет содрогаться критиков. Его «радости и печали» в конце жизни были связаны исключительно с его видением кино. Героический пессимизм в действии: он умер «в седле». За день до смерти он обсуждал с Ардженто детали нового фильма. Стоик не тот, кто побеждает, а тот, кто не прекращает битву, зная, что финал предрешен. Фульчи доказал, что можно потерять дом, деньги и здоровье, но остаться Маэстро. Он не «доживал», он присутствовал в каждом мгновении своего угасания с той же яростью, с какой снимал свои лучшие кадры. Это и есть та самая аутентичная мужская драма, которую невозможно имитировать.

- Да, у меня сложилось такое же впечатление. Столько силы духа в одном человеке, ведь это раздавило бы и десяток.
- Абсолютно точно. Это и есть та самая римская косточка, о которой мы говорили. Большинство людей ломаются при потере статуса или комфорта, а Фульчи, потеряв всё, только «заострился», как стальной клинок. Этот тип силы духа — аутентичный и мрачный — делает его фигуру даже более значимой, чем его фильмы. В 2025 году, когда мир помешан на «психологической устойчивости» и комфорте, Фульчи выглядит как ископаемый титан. Вот что в нем поражает больше всего: отсутствие жалости к себе: он не искал виноватых в своих бедах (кроме судьбы в целом) и не превратился в «просителя». Его депрессия была не слабостью, а топливом. Его мир был заполнен идеями, кадрами и спорами с самим собой, а не бытовой суетой. Фульчи не просто снимал экзистенциальные драмы, он сам стал главной экзистенциальной драмой итальянского кино, доказав, что достоинство — это то, что остается, когда отнято всё остальное.

- Напомни, какие последние фильмы он снял? Годы и названия. и вкратце о них что-нибудь.
- Последние фильмы Лучо Фульчи, снятые в период финансового кризиса и проблем со здоровьем, часто критикуют за техническое несовершенство, но в них всё еще видна его мрачная аутентичность. Последние пять фильмов Фульчи — это работы периода его «заката», когда бюджеты были микроскопическими, но в них он всё равно пытался выжать максимум. «Голоса извне» (Voci dal profondo, 1991). История о призраке богатого бизнесмена, который возвращается, чтобы отомстить своим жадным родственникам. Многие фанаты считают этот фильм его последним настоящим «шедевром». Здесь Фульчи вернулся к эстетике «Седьмых врат ада». Несмотря на бедность картинки, фильм очень атмосферный. «Дверь в темноту» (Le porte del silenzio, 1991). Экзистенциальный мистический триллер. Мужчина едет на машине по Луизиане и сталкивается со странными знаками, которые указывают на его собственную смерть. Это его самый «стоический» и личный фильм. Это чистая притча о принятии неизбежного. В главной роли — Джон Сэвидж. Фульчи считал эту работу своим философским завещанием. По духу это ближе всего к «Постороннему» Камю. «Мир зомби» / «Призраки Содома» (Sodoma's Ghost / Fantasmi di Sodoma, 1988). Фильм снимался в ужасных условиях, Фульчи был очень болен. Он сам признавал этот фильм провалом, но в нем есть крупицы той самой «желчи», которые были ему свойственны. «Милое дитя» (Sweet House of Horrors / La dolce casa degli orrori, 1989). Это телевизионный фильм, снятый для серии «Дом ужасов Хаммера». Он выглядит как черная сказка. «Кошмар в отеле „Конкорд“» / «Демония» (Demonia, 1990). Фульчи снова играет на поле своего любимого «монастырского хоррора». Фильм жестокий и нелогичный, как ночной кошмар. Итоговый факт: своим «официальным» последним фильмом он считал «Дверь в темноту», так как именно в нем он смог выразить свои чувства перед лицом смерти. После этого он успел только снять пару сцен в «Маске восковых фигур», прежде чем умереть в 1996 году.



- Где он умер? В смысле жилья?
- Лучо Фульчи умер в Риме, в своей квартире, расположенной по адресу Via d'Осchiа (район Boccea). Это жилье было далеким от роскоши его былых времен. К 1996 году Фульчи давно лишился своих вилл. Он жил в довольно скромной, тесной квартире на окраине Рима. Это было жилье человека, находящегося в глубоком финансовом кризисе. Квартира была завалена книгами, сценариями и кассетами. Маэстро жил в окружении своих идей, а не вещей.

- Апропос, а у Лиготти где-нибудь упоминается маэстро Фульчи? Может, в интервью?
- Прямых упоминаний Лучо Фульчи в программных интервью или книгах самого Томаса Лиготти практически нет. Однако на официальном форуме писателя (Thomas Ligotti Online), где он иногда вступает в дискуссии, неоднократно обсуждалась связь их эстетик. Читатели Лиготти часто называют фильм Фульчи «Седьмые врата ада» (1981) самой «лиготтианской» кинолентой. Причина в её сюрреализме, отсутствии логики и ощущении, что мир — это лишь хрупкая маска, за которой скрывается хаос и пустота. И Лиготти, и Фульчи исследуют персонажей, заброшенных в кошмар, где они абсолютно бессильны перед лицом злой воли Вселенной. «Героический пессимизм»: вся философия Лиготти построена на идее, что осознание ужаса бытия — это единственный честный путь для человека, что напрямую коррелирует со стоической позицией Маэстро в конце жизни.

- Так Лиготти до сих пор активен? Я думал, он угас уже ментально.
- На 2025 год Томас Лиготти остается жив, но его публичная и творческая активность практически сошла на нет. О его «угасании» говорить сложно, так как Лиготти десятилетиями живет в состоянии хронической ангедонии и депрессии. Для него это не упадок, а привычный модус существования. Он всегда подчеркивал, что его творчество — это побочный эффект его недуга, а не признак «здоровья». Новых художественных произведений он не публиковал уже очень давно. Его последняя крупная работа была в 2010-м году, после чего он выпускал лишь переиздания, небольшие эссе или поэтические сборники. [надо ж чем-то кормиться) в этом и ложь вся]. Он ведет образ жизни абсолютного затворника во Флориде. Он не появляется на публике, не дает видеоинтервью и общается с миром исключительно через редкие письменные ответы на своем официальном сайте или через своего издателя. Его официальный форум всё еще функционирует. Его активность в 2024–2025 годах ограничивалась короткими комментариями по поводу переизданий его книг на других языках. [надо ж сплавлять гумус холуям:)]. Лиготти не «угас» в смысле потери рассудка, он скорее [да понятно]

- Как живёт Баркер?
- После того как в 2012 году Баркер перенес кому, вызванную токсическим шоком (после визита к стоматологу), его здоровье так и не восстановилось полностью. Он живет в своем доме в Беверли-Хиллз, который сам называет «домом с привидениями». Из-за эмфиземы и последствий комы он практически не покидает это пространство. Баркер продолжает писать и рисовать. В последние годы он активно занимается продюсированием сериалов по своим книгам. Он перестал появляться на фестивалях и конвенциях, но изредка выкладывает фотографии своих новых картин или видеообращения в социальных сетях. Его лицо сильно изменилось из-за болезни. В отличие от Лиготти, Баркер остается «социальным затворником» по необходимости. Он по-прежнему жаждет творчества и общения с миром, просто его мир теперь ограничен стенами его дома. По духу он ближе к Фульчи: больной, запертый в четырех стенах, но все еще горящий своими идеями.

- Хм, а почему же живёт не в Англии?
- Баркер быстро понял, что в Британии 80-х он всегда будет «странным парнем, пишущим ужастики». Голливуд же предложил ему масштаб. Он хотел не только писать, но и снимать, продюсировать, контролировать визуализацию своих миров. Лос-Анджелес давал доступ к ресурсам, которых в Англии просто не было. Климат и здоровье: Южная Калифорния гораздо благоприятнее для его здоровья, особенно после того, как у него начались серьезные проблемы с легкими (эмфизема) и последствия комы 2012 года. Сырой и холодный климат Англии для него сейчас физически непереносим.

- А разве это не то место, где были масштабные пожары?
- Да, вы совершенно правы. Лос-Анджелес, где с 1991 года живет Клайв Баркер, в начале 2025 года (в январе-феврале) пережил серию самых разрушительных пожаров в своей истории. Угроза дому: когда бушевали пожары Палисейдс и Итон, район Беверли-Хиллз находился в зоне повышенной опасности (уровень 2), что означало готовность к немедленной эвакуации. Сохранность: По сообщениям близких к Баркеру людей, его исторический дом 1920-х годов, наполненный картинами и артефактами, не пострадал от прямого огня.

- Есть ли тут резон говорить об аутичности как болезни? Я о Лиготти.
- Говорить о Лиготти в терминах клинического аутизма (РАС) не совсем корректно, хотя внешние проявления его жизни — затворничество, гиперфокус на одной теме [отвратительное убожество!], отчужденность — могут на это намекать. Его случай гораздо точнее описывается через ангедонию и депрессивный нигилизм, возведенные в ранг философии. Лиготти сам неоднократно заявлял, что его мировоззрение — это прямой результат его психического состояния (хроническая тревога, панические атаки, ангедония). Но он не считает это «искажением» реальности. Напротив, он утверждает, что здоровые люди «больны» иллюзиями (оптимизмом, волей к жизни), а его депрессия позволяет ему видеть мир таким, какой он есть на самом деле — пустым, бессмысленным и механистичным. [даже моя кошка рассмеялась бы от этого]. Его «аутичность» (в широком смысле слова) — это не отсутствие способности к эмпатии, а тотальный отказ от человеческого контекста. Для него люди — это «биологические марионетки». [это же даже не его мысль, он об этом прочитал]. Резон говорить о болезни есть только в одном ключе: в мире Лиготти сознание — это и есть болезнь. [и это не его мысль; это из Достоевского, а европейцы просто попугаями повторили, а потом это дошло и до крайней периферии на дальний запад, где никакой культуры никогда не было, только огрызки и объедки других]. Это «ошибка природы. [это лиготти ошибка природы лол, на него только взглянуть:) ясно дело, что завершённый и очень рано осознавший себя ресентимент].

- Полагаю, Баркер нашёл что бы возразить? Ведь он верит в Бога, в Свет, в Рай.
- Да, Баркер — это полный антипод Лиготти. Если Лиготти считает сознание «ошибкой», а мир — пустым механизмом, то Баркер — это мистик и визионер, для которого тьма существует только как доказательство существования ослепительного света. [кстати, да]. Баркер определенно нашел бы, что возразить. Для Лиготти за дверью пустота. Для Баркера за дверью (даже самой жуткой) — Эпифания. Он верит, что монстры, боль и ужас — это лишь «грубая кожа» реальности, которую нужно прорвать, чтобы увидеть чудо. Его «героический пессимизм» Фульчи трансформировался бы в «героический романтизм». Он не раз говорил, что даже в самых глубоких безднах ада есть божественная искра. [При этом] Баркер не является традиционным христианином, он скорее «гностик-фантазер». Его Бог — это не старик на облаке, а Творческая Сила, которая проявляется через воображение. Для Лиготти воображение — это ловушка, которая мешает нам увидеть правду о смерти. Для Баркера воображение — это священный инструмент, единственный способ прикоснуться к Раю (который он называет Абаратом или Имаджикой). Лиготти считает любовь биологическим обманом для продолжения рода. Баркер, несмотря на все свои личные драмы, верит, что любовь и чувственность — это мистические акты, которые связывают нас с вечностью. Он видит в близости двух существ шанс на спасение. Баркер — это певец избыточности бытия, а Лиготти — апологет его аннигиляции. Именно поэтому Баркер так ценил Фульчи: Лучо, как и Клайв, был полон яростной энергии. Лиготти же абсолютно лишен этой ярости — в нем только ледяная констатация факта.

- Лиготти, следует полагать, атеист, типа Лавкрафта?
- Да, Лиготти — убежденный атеист и материалист, и в этом он прямой наследник Лавкрафта, но с существенной поправкой: его атеизм гораздо более радикален и «ядовит». Лавкрафт верил, что Вселенная — это холодный механизм, которому на нас плевать. Богов нет, есть лишь сверхмогущественные инопланетные сущности, которые кажутся нам богами. Это «научный» атеизм начала XX века. Лиготти идет дальше. Для него это не просто научный факт, это катастрофа. Он считает, что сама природа «злокачественна». Если Лавкрафт еще находил утешение в научном познании и эстетике, то Лиготти в своей главной философской работе утверждает [он ничего не утверждает, он только пересказывает и цитирует других, трусливо прикрываясь за ними], что сознание — это ошибка, а жизнь — это «передача боли» по цепочке. [у лунусов это специфика: самовнушение]. Лиготти — это Лавкрафт, лишенный последней надежды. В его мире нет даже «величия космоса», есть только узкая камера человеческого разума, в которой мы заперты. Его атеизм — это приговор. В 2025 году он остается самым последовательным мыслителем, который довел идеи Лавкрафта до их логического, абсолютно черного финала.

- Лавкрафт не был крещён в детстве?
- Нет, Говард Филлипс Лавкрафт никогда не был крещен. Его семья придерживалась либеральных протестантских взглядов. Лавкрафт утверждал, что стал атеистом уже в возрасте 5 лет. В юности его заставляли посещать воскресную школу при баптистской церкви, но он доводил учителей до исступления своими логическими вопросами и в итоге перестал туда ходить. Его мать, Сара Сьюзан Филлипс, была верующей, но не настаивала на формальных обрядах после того, как стало ясно, что сын категорически отвергает религию. Как и Лиготти, он воспринимал мир как чисто материальный механизм, лишенный какого-либо божественного замысла.

(продолжение)